Монах и женщина

Сидел однажды неподалеку от базара молодой монах. Сидел и ничего не делал. Вернее, он молился. Он молил бога о милости и о прощении. Это очень достойное занятие для молодого человека, посвятившего всего себя служению богу.

Проходила мимо него в это время молодая женщина. Она шла с базара. В согнутой в локте руке была продета корзина с хлебом, сыром, свежими фруктами и зеленью.

Женщина остановилась возле молодого человека и, улыбнувшись, поздоровались. Глаза ее играли и искрились, словно драгоценные камни на солнце.

— Привет тебе, мальчик-святой. Что же ты сидишь один в молчании и задумчивости? Не время. Посмотри, какой день вокруг тебя! На, съешь яблоко. Может хоть оно наполнит тебя жизнью.

Продолжая улыбаться, юная красавица протянула юноше спелое ароматное яблоко. Женщина, освещённая солнцем, казалась прекраснее самого красивого цветка, когда-либо созданного матерью природой. Она и пахла, как цветок, и, сияющая в лучах солнца, излучала энергию жизни, любви и желания.

Юноша очень смутился и призвал на помощь все силы небесные и не только, дабы не угодить в ловушку искусителя. Оправившись от смущения, он сказал:

— Иди своей дорогой, женщина, ты заслоняешь мне бога.

Женщина, звонко рассмеялась и пошла своей дорогой.

А в это самое время, совсем рядом случилось сидеть Петру Афонасиевичу. Он сидел, наслаждаясь чудесным днём, и ел яблоко.

Он встал, когда женщина ушла своей дорогой, и подсел к молодому монаху, который все ещё приходил в себя от случившегося с ним приключения.

— Какова, — сказал Факовский монаху, улыбаясь во все лицо; Пётр Афонасиевич всегда улыбался во все лицо и очень доброжелательно. — Такая красавица и вправду способна заслонить сияние отца нашего.

— Да, да, — юноша очень обрадовался Петру Афонасиевичу, ибо сидеть один на один с бурлящими в голове мыслями и в сердце чувствами было уж очень тяжко. — Искуситель подстерегает нас каждую секунду и нужно быть очень внимательным.

— Аминь, — рассмеялся Петр Афонасиевич. Он доел яблоко и положил огрызок в свой мешок. Затем, разведя руки, блаженно потянулся.

— Какой прекрасный день, — сказал Пётр Афонасиевич. — И какой же ты осел.

Молодой человек тут же, не задумываясь, оскорбился.

— С тобой заговорила прекрасная женщина, — продолжил Пётр Афонасиевич, — но ты даже не предпринял попытку удержать её.

— Но я молился! — возразил юноша.

— Ты молишься не тому богу. Наш отец любит танцы, ты же недвижим, словно камень. Каждый из нас — это маленькое пламя, но ты гасишь его воздержанием. Ежели молодая женщина вызывает у тебя только плотские мысли и желания, то где твоя любовь? И кто твой бог? Сам Отец наш не устоял перед нею, и весь мир — это плод их любви. Догони ее, ибо в ней вечно ускользающая от тебя реальность и потерянный тобой смысл.

— Изыди, искуситель, — воскликнул юноша, отчаянно осеняя Петра Афонасиевича крестами.

Пётр Афонасиевич изышел, а Господь бог на секунду остановился и с грустью посмотрел на молодого монаха. Но в следующую секунду он уже снова кружился в своем бесконечном танце.